Свеча мертвеца (СИ) - Страница 8

— Вам они и не потребуются, — пожал плечами Рино. — Никто не потащит вас в пропитанный магией звездолет.

Я успокоилась и, кивнув, отвернулась. Меня молчание не напрягало, а ирейец определенно не хотел лишний раз распространяться про предстоящее дело, хоть и чувствовалось, что обычно он гораздо болтливее и сейчас его прямо-таки распирают новые впечатления и идеи. Но Рино стоически держал язык за зубами, а я не стала навязываться, отвлеченно уставившись на пролетающий мимо пейзаж.

Старая трасса петляла среди густых зарослей осоки, будто выискивая местечко посуше. Ирейец, похоже, основательно превышал скорость, потому что на поворотах казалось, что сейчас мы нырнем капотом в кювет — и нам очень повезет, если конкретно там не окажется бочага. Насыпь давно не подновляли, и края антигравитационного дорожного покрытия терялись в болотной траве, упорно лезущей во все стороны, — и от превышения еще и высоты водителя явно удерживали только опасения вылететь за границу безопасности, где автофлакс точно хлопнется на колеса.

На полчаса сна в дороге рассчитывать уже не приходилось.

Погодите-ка!

— А если настоящая «ласточка» прибыла раньше срока? — подскочила я на сиденье.

— Ее капитан связывался с космопортом, — неохотно напомнил Рино и тут же притормозил, слепо уставившись перед собой. — А вот если его судно тоже было обманкой… о, все пепельные бури и их отродья, а ведь она могла!..

В следующее мгновение ускорением меня буквально впечатало в спинку сиденья: ирейец резко замолчал на середине фразы и взял настолько бодрый старт, что я невольно пожалела об отсутствии дополнительных страховочных ремней.

— А как выглядит похищенный? — поинтересовалась я, поспешно отвернувшись от суматошно замелькавших обочин.

Рино с сомнением покосился на меня. На такой скорости это было равносильно самоубийству, но он как-то ухитрился удержать автофлакс над антигравом, а после моего прочувствованного замечания по этому поводу снова уставился вперед.

— Возраст около тридцати лет, спортивного телосложения, рост — примерно метр восемьдесят пять, шатен, нос с горбинкой, в правом ухе серьга с крупным ониксом, — по-казенному скупо отчитался ирейец, никак не прокомментировав мой нецензурный вопль касательно его водительских талантов.

Я отодвинулась к двери автофлакса и окинула собеседника оценивающим взглядом. Рино, понятливо хмыкнув, продемонстрировал мне целехонькое правое ухо и как-то напряженно подтвердил:

— Да, похож на меня, — как будто в этом было что-то плохое.

— Ваш родственник? — уточнила я.

Невинный вопрос вызвал у ирейца приступ нездорового смеха.

— Нет, — успокоившись, ответил он и тут же снова нервно хихикнул. — Еще чего не хватало! — и опять умолк.

Я ощутила себя назойливой мухой и тоже заткнулась, насупленно уставившись на приборную панель. Смотреть на нее было однозначно спокойнее, чем на стремительно проносящуюся мимо топь за обзорными окнами, — если, конечно, не отвлекаться на спидометр.

Ирейец снова заговорил, только когда на горизонте обозначились парковочные ангары «Севера» и раздвоенный хвост «ласточки», укоризненным напоминанием о необходимости соразмерных эвакуаторов торчащий из болота едва ли на треть.

— Простите мою немногословность, — вздохнул Рино, выдавая, что его-то как раз молчание бок о бок с малознакомым человеком тяготило, и неслабо. — Однажды я уже допустил постороннее лицо к расследованию… и поэтому не очень обрадовался вашему участию. Оно действительно необходимо, Таррет нашел идеальный выход, но я бы предпочел, чтобы вы знали об этом деле как можно меньше. Ради вашей же безопасности.

Вид у него был мрачный, и мне вдруг показалось, что он старше, чем выглядит, — или просто насмотрелся в жизни больше, чем ему хотелось бы. Я сглотнула, резко осознав, что соваться в дела, проходящие по ведомству спецкорпуса, не хочется совершенно.

— А то постороннее лицо?..

— Живет, здравствует и терпеть не может печь пирожки, — фыркнул Рино и снова посерьезнел. — Но я не могу гарантировать, что вам так же повезет.

— Понятно, — кивнула я.

Ирейец с заметным облегчением улыбнулся и порулил к стоянке возле космопорта. На полпути антигравитационное покрытие закончилось, и автофлакс грузно хлопнулся на колеса — по счастью, всего с двадцатисантиметровой высоты, но нас все равно основательно тряхнуло, а повисший на ремне безопасности водитель выдал заливистую тираду на родном языке и заметно покраснел. Потом, видимо, осознал, что я не понимаю сказанного, но все равно извинился.

— Я должна была вас предупредить, — не дослушав его извинений, виновато сказала я. — Просто все местные в курсе, и я привыкла…

Рино понимающе кивнул.

— Тут раньше устраивали испытания для будущих водителей, — со смешком пояснила я. — Инспектор-экзаменатор приказывал набрать максимальную разрешенную скорость и высоту и лететь к стоянке. Если тестируемый слушался, это был стопроцентный провал. Нужно было разогнаться на прямой и начать снижаться сразу от ворот.

Ирейец смущенно обернулся, оценивая то расстояние, с которого он должен был заменить изменение цвета дорожного покрытия с черного на темно-серый, и я призналась:

— Я сдала с третьего раза, после того, как разговорилась с начальницей смены и она мне про это рассказала.

Рино заинтересованно повернулся ко мне.

— А сейчас испытания не проводятся?

— Года два назад здесь сдавал на права какой-то заезжий журналист, — я пожала плечами. — Надеялся, что получить их в глухой провинции значительно проще, чем в крупных городах, и напоролся на любимую шуточку инспектора. История получила огласку, поднялась шумиха: обрыв антигравитационного покрытия должен выделяться подсвеченной разметкой, а за пятьдесят метров до нее устанавливается предупреждающий знак. Здесь проверялась внимательность, потому что за всеми дорогами не уследишь, и у водителя должна быть своя голова на плечах. А в итоге получился скандальный сюжет про головотяпство дорожных служб. Оно, конечно, тоже полезно, но… — я развела руками.