Свеча мертвеца (СИ) - Страница 18

Дальнейшая задача оказалась повышенного уровня сложности. На столе лифчика не оказалось, на полу — тоже, а второй диванчик мы вообще опрокинули, но из-под него вроде бы ничего кружевного не выглядывало. Я огляделась, с подозрением покосившись на дверь и внимательно изучив бра и смятую кучку из футболки с курткой в углу, и в конце концов все-таки заметила свой бюстгальтер фривольно торчащим из кармана брюк Третьего. Поскольку сам он был все еще поглощен разговором, я сочла вполне допустимым выудить белье самостоятельно.

— Не вздумай! — рявкнул вслух Третий.

Я застыла, как нашкодивший щенок, вжав голову в плечи, и с недоумением уставилась на «начальника». Но он смотрел вовсе не на меня.

— Почему? — с любопытством спросил подозрительно знакомый голос из-за закрытых дверей.

— Потому что не вздумай, — проворчал Третий на два тона ниже. — Подожди пять минут.

Я улучила момент и вытащила-таки из его кармана свой лифчик, а вместе с ним — зацепившуюся за кружево широкую бронзовую бляху. Точь-в-точь как у Рино.

Третий повернулся ко мне, смущенно улыбнулся и загреб бляху обратно в карман.

— Ты тоже из Ордена Королевы? — не удержалась я. — А почему тогда я должна была тебя узнать? — и тут же сама сообразила: у Рино-то телохранителя не было! Зато имелась весьма характерная пластика и выправка, свидетельствующая об определенной подготовке и возможности самостоятельно навалять потенциальным обидчикам по первое число. Третий держался совершенно иначе.

Изложить все это я не успела: «начальник» изменился в лице, резко посерьезнев. Хмурость ему не шла. Заставляла выглядеть более собранно, строго — и почему-то даже не старше, а старее. Улыбающимся он нравился мне больше. Пожалуй, заметно больше, чем вообще должен нравиться мужчина на одну ночь.

— Будет лучше, если ты меня так и не узнаешь, — задумчиво сказал он.

Я раздосадовано пожала плечами, чувствуя себя женщиной в квадрате. Вроде бы сама для себя решила, что больше, чем просто мимолетное увлечение, из него не выйдет, — а слышать от него подтверждение своих выводов почему-то до слез обидно.

С другой стороны, не далее чем час назад я твердо вознамерилась держаться подальше от ирейцев вообще и от темного дельца с любовником принцессы — в частности. Первый пункт можно считать бездарно (хоть и не без уважительной причины) проваленным, но вот с последним шансы у меня еще есть, особенно если я слиняю прямо сейчас.

Из-за двери донесся обмен репликами на ирейском: нежданный посетитель о чем-то разговаривал с телохранителем и, кажется, ругался. Но на наше уединение не покушался, пока Третий, убедившись, что я натянула на себя футболку и зашнуровала ботинки, не открыл ему сам. Обнаружившийся за дверями Рино (не зря голос знакомым показался!) прямо из-за порога моментально выдал пространную шипящую тираду на родном языке. Судя по тому, что «начальник» устало поморщился, а на физиономии телохранителя ясно обозначилось согласие и одобрение, ничего хорошего сказано не было.

— Пожалуй, я тебе все-таки вкатаю сутки карцера за нарушение субординации, — мечтательно отозвался Третий на унилингве, пока я не заинтересовалась переводом. Он явно не предназначался для прослушивания женщинами и детьми до восемнадцати, но любопытно было все равно.

Особенно — когда Рино, вместо того, чтобы извиниться перед начальством и отрапортовать, что он тут вообще забыл, нахально продемонстрировал неприличный жест, для пущей наглядности покачав им прямо перед носом у Третьего. А тот, скосив глаза, внимательно изучил предъявленную дулю и обреченно вздохнул, напрочь про всякие карцеры забыв.

— Еще и пьяный, — укоризненно постановил Рино, лишив меня последней надежды разобраться в орденской иерархии. — Госпожа Кэнвилл, добрый день. Надеюсь, Третий к вам хотя бы не… — тут его взгляд метнулся за мою спину, на сползшую скатерть и перевернутый диван, и следователь осекся, не находя слов.

Я густо покраснела.

— Не начинай, — предостерег Третий. — Одно дело — ставить в неловкое положение меня, и совсем другое — ни в чем не повинную девушку.

— И ведь месяца не прошло, как в твоем окружении обнаружили диверсантку, а ты… — Рино все-таки не выдержал и снова перешел на родной язык. Господин Лэнгли блаженствовал: по всей видимости, давно хотел изложить работодателю то же самое, но ему все-таки приходилось оборачиваться на субординацию.

— Я не диверсантка! — поспешно открестилась я, почувствовав себя крайне неуютно. — Я просто перенервничала. И уже ухожу. Надеюсь, больше пересекаться не придется.

Спина Третьего болезненно выпрямилась.

— В смысле… — растерялась я, не зная, куда девать руки. Двое лишних свидетелей спокойствия не добавляли. — Все было замечательно, правда. Но простым смертным от ваших дел лучше держаться подальше.

— Кажется, у госпожи Кэнвилл здравомыслия больше, чем у тебя, — брякнул Рино.

Спина просто окаменела. Я была готова сквозь землю провалиться.

Расслабилась, называется! Успокоилась подручными средствами! Да чтоб им всем, хоть заново напивайся — все равно протрезвела уже!

— Попросите счет, пожалуйста, — сказала я. Каким-то чудом голос не сорвался и даже не задрожал.

— Я заплачу сам, — твердо сказал Третий и наконец-то обернулся. Только смотрел уже совсем по-другому — нейтрально, безразлично, чуть отстраненно. Именно с такими лицами обычно изображали ирейцев на карикатурах, и я, не удержавшись, фыркнула — но он благовоспитанно не обратил внимания, как будто и впрямь собрался проиллюстрировать своей рожей какой-то бородатый неполиткорректный анекдот. — Боюсь, в большей части разрушений виноват именно я, мне и отвечать.